Самуэль Ганеман: отец гомеопатии

Самуэлю Ганеману на роду было начертано разрисовывать фарфоровые чашки. Этим ремеслом кормился поголовно весь саксонский городок Мейсен, где он родился. Семья едва сводила концы с концами, 11 детей, шутка ли сказать! Отец не всегда находил средства, чтобы заплатить за школу. А о том, чтобы отправить подросших отпрысков в университет, и мечтать не приходилось. И всё-таки Самуэль умудрился получить блестящее образование. Он схватывал буквально на лету. Особенно легко ему давались языки. Английский, французский, итальянский, латынь и греческий Самуэль знал в совершенстве ещё школяром, что позволило ему, во-первых, читать литературу, не доступную его ровесникам; а во-вторых, рано начать самостоятельно зарабатывать. Он переводил, репетиторствовал, натаскивал однокашников перед экзаменами. Удивительно, когда только он успел написать выпускную работу, которая больше была похожа на исследование маститого учёного - «Об удивительном строении человеческой руки». Учителя аплодировали стоя. Этому мальчику прямая дорога в медицину! Однако, чтобы поступить, а потом учиться на медицинском факультете Лейпцигского университета, даже в далёком 1775 году одних восторженных напутствий было мало. Через два года обучения Самуэль перебрался в Вену. Там жизнь была дешевле, к тому, что местный университет давал не только теоретические знания, но и позволял студентам-медикам практиковаться. Самуэль, увлечённый медициной, а также ботаникой, химией, физикой, арабским, древнееврейским и даже горным делом, порой не замечал, что не пообедал сегодня, впрочем, чаще всего и нечем было. Вскоре голодающему студенту повезло. Он нашёл приличную работу. Впрочем, что значит «повезло». Сам губернатор Трансильвании абы кого зря на должность домашнего доктора не взял бы. Очевидно, что юный Ганеман уже тогда имел репутацию превосходного врача! Чтобы быть поближе к работодателю, ему снова пришлось сменить университет, степень доктора медицины Самуэль получил уже в Эрлангене. К тому времени ему было всё равно, где защищать диссертацию, он с одинаковым скепсисом относился ко всей системе здравоохранения. Общение с коллегами, даже именитыми, привело его к разочарованию в тогдашней медицине. И его можно понять. Как тут не разочаруешься, если излюбленным способом лечения было очищение организма от болезни путём нанесения коже больного надреза и пускания крови? А уж дюжину пиявок к кровоточащей ране приложить - милое дело, «дуремары» по всей Европе богатели день ото дня. Удивительно, что пиявки вообще где-то в природе остались...

Неизвестно, сколько бы ещё лилась кровь несчастных, и без того насквозь больных, европейцев, если бы не ЧП в высших кругах - в 1792 году скоропостижно скончался австрийский император Леопольд Второй, любимец, как ни странно, всего народа. Стали выяснять, почему? Может, враги отравили? Оказалось, свои же до ручки довели - бесконечными кровопусканиями. Ганеман разразился гневной публичной речью в адрес горе-лекарей. Это не был глас вопиющего в пустыне, ведь нашему герою уже хорошо за 30, он отец пятерых детей, учёный и автор статей, известный врач с весьма обширной клиентурой, ему доверяли. А вот он уже медицине не доверял окончательно и заявил, что бросает практику. Всего себя Самуэль посвятил поиску новых путей исцеления человека. Он прочёл буквально всё, что было написано по фармацевтике до него, не остался доволен ни единым рецептом и решил создать свою собственную, для чего проводил опыты на себе. Всё это звучит самоотверженно и даже героически, а на деле Ганеман, перестав зарабатывать врачеванием, быстро скатился в нищету. В целях экономии он перевёз многочисленное семейство из центра на окраину Лейпцига и отказался от слуг. Дети донашивали одежду друг за другом, а жена сама хлопотала по дому. Соседи знали Ганемана не как солидного доктора, а как того нищеброда с оравой ребятишек (всего у него их народилось 11, как в своё время у его отца!), которому порой на хлеб не хватает. А нищеброд между тем стоял на пороге гениального открытия...

В 1796 году в медицинском журнале придворного медика прусского короля Гуфеланда вышла статья под названием «Опыт о новом начале для открытия целительных сил лекарственных веществ». Её автор Самуэль Ганеман возвестил миру революционный принцип лечения любых болезней: лечение подобного подобным, то есть гомеопатически. Он возобновил практику, призвав к себе тех больных, которые не побоялись бы применения новинки на собственной шкуре. Доктор Ганеман переезжал с места на место в поисках пациентов, но нигде долго не задерживался, поскольку далеко не всегда горожане были настроены к его методу миролюбиво. Однажды его даже изгнали из одного немецкого городка несмотря на то, что он излечил немало детей горожан во время эпидемии скарлатины...

На новом месте Ганеману приходилось заново добиваться уважения и доверия. Со всяким больным он возился так дотошно, словно лечил родного домочадца. Дозы лекарства разрабатывал индивидуально для каждого. Особенно впечатляли его успехи в лечении малярии, которая терзала в ту эпоху множество людей. Он на себе опробовал хинин, наглядно доказав, что это вещество вызывает симптомы малярии у здорового человека, а значит, способно вылечить больного, так и случилось...

А потом вдруг доходил слух, что там-то и тогда-то этот ваш доктор травил больных скарлатиной ребятишек ядом! Кстати, это правда, Ганеман действительно лечил белладонной. А что оставалось делать, если антибиотики от инфекционных заболеваний ещё не изобрели?! Он и мышьяк своим пациентам давал, и свинцовый сахар... А венерические болезни - препаратом ртути, которая тоже между прочим может быть смертельна при определённой дозировке... И выздоравливали! Только узнав от чего, вдруг впадали в бешенство! И целителю снова приходилось сниматься с места. Иногда в доме из еды был один хлеб, и Ганеман делил его поровну между детьми, взвешивая на аптекарских весах...

В октябре 1813 года под Лейпцигом разразилась Битва народов. Против Наполеона выступили союзные войска России, Австрии, Пруссии и Швеции. Кровь лилась рекой, поле сражения было усеяно ранеными, мгновенно началась эпидемия сыпного тифа, врачей не хватало, нашлось место и для отщепенца Ганемана. Из 183 своих подопечных он не смог спасти только одного пожилого человека. Впечатляющая статистика? Естественно, он вновь оброс пациентами. А спустя шесть лет получил повестку в суд Лейпцига. Поскольку Ганеман никогда не выписывал рецепты для аптек, а готовил дозы лекарств индивидуально для каждого больного лично, аптекари по всему огромному городу годами терпели серьёзные убытки, потом они объединились и подали на ненавистного доктора коллективный иск. Пришлось снова паковать вещи...

Пожилой уже врач, за время скитаний похоронивший троих детей, вырастивший остальных, не ведал, куда ещё податься, и принял приглашение герцога Фердинанда Ангальт-Кетен-Плесского, которого он когда-то успешно вылечил. В крошечном городке Кетен под крылом у своего благодетеля он мог спокойно лечить всех желающих так, как считал правильным. Только вот болезней, тем более интересных для такого уровня специалиста, почти не случалось. После кончины жены Ганеман совсем захандрил и собрался на покой, как вдруг в этой глуши появилась прекрасная молодая незнакомка, которая приехала к нему на консультацию и в которую он незамедлительно, со всей силой последней страсти влюбился! Что удивительнее - она ответила ему взаимностью. Несмотря на разницу в возрасте почти в 50 лет и сопротивление его взрослых детей доктор Ганеман повёл маркизу Мелани д'Эрвилли-Гойе под венец!

Мысли о спокойной пенсии улетучились, 80-летний Самуэль словно по волшебству помолодел. Молодожёны переехали в Париж, где его новая супруга добилась для него официального разрешения на врачебную практику, и понеслось! Последние восемь лет жизни Ганемана были годами его триумфа, как гомеопата: люди из всех сословий стояли к нему в очередях, появились гомеопатические общества и журналы, в больницах начали использовать гомеопатические средства, врачи наградили его медалью! Первый в истории человечества гомеопат ушёл в мир иной, будучи уверенным, что его дело будет жить...