Доктор Боткин: ирония судьбы

Мог ли предвидеть его батюшка, что сын вырастет ни много ни мало светилом русской медицины? Пётр Кононович Боткин, купец первой гильдии, имел чайный дом в Москве, пару сахарных заводов в Туле, ещё кое-что по мелочи - а заодно массу отпрысков, всего 25 душ от двух супружеств. 

Будущий доктор, кстати, замыкал вереницу чад - был 11-м ребёнком от второй супруги, Анны Постниковой. Она не слишком вкладывалась в воспитание ребятни - до того ли, когда их вон сколько и всякий раз новые нарождаются... Всей малышнёй и отроками заправлял старший сын Василий - и ничего, справлялся.

Серёжа слыл странноватым ребёнком, с чудинкой. Читать выучился только к девяти годам: смотрит в книжку, видит слово - да знай губами шевелит. И сам по себе задумчивый, робкий, осторожничает при каждом движении - и всё равно то лбом в стену ударится, то в играх ребячьих оступится на ровном месте. От пытливого взора Василия не ускользнуло это, и ахнул от догадки: парень-то слаб глазами! Он, когда читает, отсчитывает буквы алфавита, не видит попросту! Оттого и неуклюж, как медвежонок...

С этого момента (и после визита к доктору за очками) «странноватый мальчик» превратился в одарённого, жадного до знаний вундеркинда. Ах, как он любил математику! Ловко щёлкал задачки, уравнения, любовался красотой формул. Бредил точной наукой и наверняка бы достиг весомых величин.,. Да вот незадача: к моменту, когда Серёже Боткину поступать в университет, эта привилегия осталась только у дворян. Купеческому сословию оставили только медицину - учитесь, коли охота.

Сергей не расстроился: врачевать - тоже доброе дело, значит, выучится на хирурга. Но тут снова вмешалось плохое зрение, и наш герой стал врачом общей практики...

Медицина увлекла его страшно, с головой. Хотя на тот момент - вторая половина XIX века, русская наука о врачевании порадовать не могла. На всех медицинских кафедрах поголовно царила посредственность, выдающимися учёными считались те, кто знал иностранный язык, мог перевести и с грехом пополам скомпилировать какое-то лечебное пособие. А в остальном царил средневековый мрак, мол: «Печень - это загустевшее с рождения материнское молоко», а жизнь в организме поддерживается благодаря гумору. Что это? Некий бесплотный дух, который в ответе за всё, но постичь его нереально... Более-менее приличными врачами в столичных городах считались немцы, но тут срабатывал языковой барьер: пациент не всегда мог без толмача сказать, что болит. Одним словом, студент Боткин смотрел на всё это и хватался за голову. А потом - за записи обследований, выводы. Если нет приличной исследовательской базы, её надо создать! Нужно, в конце концов, понять, почему одному пациенту помогают назначения, а второму - без толку, а то и дурно от них...

В 1855 году Сергей Боткин окончил медицинский факультет Московского университета и... Тут же получил шанс обширной практики - грянула Крымская кампания. Против России выступили Турция, Франция, Англия и Сардиния. Осаждённый Севастополь был заполнен тысячами раненых, которых свозили в Симферопольский военный госпиталь. А ординатором там был Сергей Петрович Боткин - под руководством Николая Ивановича Пирогова, основоположника военно-полевой хирургии...

После четырёхлетней командировки в Европу Сергей Боткин вернулся в Россию - и был приглашён преподавать в медицинской академии в Петербурге, а вскоре и возглавил её. Только представьте: молодой учёный, которому нет и 30 лет, играючи делает блестящую карьеру. Играючи - потому что его и впрямь не интересовали титулы, регалии, степени - только пациенты и медицина. Даже с приятелями он словно не беседовал, а собирал анамнез...

Параллельно Сергей Петрович (теперь уже профессор!) обзавёлся семьёй, стали появляться наследники, однако дела сердечные и семейные не могли возобладать над работой... Более всего его занимали клинические исследования, постановка верного диагноза. Боткин первым понял, что для успешного исцеления необходимо точно установить причину. Брать во внимание всё: как живёт человек, о чём думает, кем окружён - от родни до соседей. Одному пациенту, у которого несмотря на все процедуры не проходила простуда, Боткин велел сменить маршрут. Тот ежедневно ходил в Кремль через Спасскую башню, а Сергей Петрович велел через Троицкую. И болезнь отступила. Фантастика? Нет. Дело в том, что у иконы Спаса Нерукотворного, висящей над Спасскими воротами, следовало в любой мороз снимать шапку, что и стало причиной затяжной болезни. Как врач догадался? Был внимательным и любил людей. Кстати, потом многочисленный опыт нашёл отражение в трёх правилах терапевта. Во-первых, следует настроить больного на выздоровление. Во-вторых, нужно лечить человека целиком - а не какой-то там «кашель» или «жар с испариной». Наконец, помнить, что во всём главную ответственность за появление болезни несёт внешняя среда, от качества отдыха до общения с родственниками. Со временем эти правила стали заповедями для терапевтов.

Какой благородной ни была бы миссия, всегда найдутся завистники и злопыхатели. Диагностический гений Боткина многим стал поперёк горла. О, если бы он сделал ошибку, если бы оступился!.. И «молитвы» противников сбылись: однажды молодой профессор Боткин поставил пациенту диагноз «тромбоз воротной вены». В двух словах: это серьёзная болезнь, если немедленно не прооперировать, дело закончится летальным исходом. А больной отказался от операции! И прожил ещё несколько недель, пока преставился... Медицинский Петербург гудел, как улей. Сторонники Боткина ждали подтверждения диагноза. Противники едва не подпрыгивали в нетерпении, ожидая, когда гений клинических наблюдений будет повержен. Точку в противостоянии должно было поставить вскрытие...

В назначенный час анатомический театр был переполнен - сторонниками доктора Боткина, его противниками и праздными зеваками. В полной тишине патологоанатом Ильинский извлёк воротную вену с тромбом... С этого момента Сергей Петрович Боткин стал легендой диагностики. А те, кто считал его шарлатаном, перекочевали в лагерь поклонников - и даже преданных пациентов.

Позднее, в 1870 году, чудесный доктор занимался здоровьем самой Государыни Императрицы. Под его наблюдением хворь отступила от чахнувшей Марии Александровны на целых восемь лет: лейб-медик царской семьи был неизменно точен в диагнозе - и настойчив, когда венценосная особа отказывалась выполнять предписания.

...Ах, как жестоко не хватает времени! Столько дел, столько задумано - и сколько всего впереди! Сергей Петрович откинулся в кресле, снял очки, потёр уставшие глаза. Опять кололо в боку, измучила его эта почечная колика... Интересно, если она доконает его, что напишут потомки? Уважаемый профессор был скромен, но в последнее время охватывала его сентиментальность - словно подводил итоги. Кстати, старость и её влияние на организм - его новое направление, как раз входит в подходящую пору... Итак, минутная передышка, отчего бы не потешить самолюбие.

У него два брака и 12 детей, двое из них - Сергей и Евгений, пошли по отцовским стопам, стали врачами. Отец не знает ещё, что Евгений будет расстрелян вместе с царской семьёй в Ипатьевском доме...

Он оставил весомые научные труды. Учёный ещё не знает, что его назовут реформатором и основоположником клинической медицины. Дал название неприятной болезни - катаральной желтухе, всё понял про её инфекционную природу. «Болезнь Боткина», конечно, не вновь открытая планета или звезда, но это спасённые жизни...

Он настоял, чтобы появились санитарные кареты - потом их назовут «скорая помощь». Он ещё не знает, что идея приживётся навсегда. Он был добрым христианином: по его инициативе в столице, а потом и в других городах были открыты медицинские комплексы для беднейшего населения, ведь нет пациентов важных и неважных.

Он проделал большой путь - и чувствовал, что устал. 57 лет - неплохой возраст, но уходить ещё рано. Россия и весь мир на рубеже нового века, который наступит через какое-то десятилетие, - каким он будет?..

Сергей Петрович взглянул в окно: зима, французская Ментона, он болен и знает это. Но поправится...

24 декабря 1889 года русские газеты вышли с заголовками: «Умер лейб-медик, профессор Сергей Боткин. Смерть забрала самого непримиримого своего врага». Он умер от единственной в биографии диагностической ошибки - своей же. Ишемическую болезнь сердца Боткин принял за почечную колику. В те дни в Ментоне проходил съезд русских врачей. Коллеги прервали работу и четыре версты несли на своих плечах гроб. Они провожали в последний путь того, кто направил на путь истинный всю российскую медицину.