Нинон де Ланкло: "Вот мой портрет, но только по пояс"

Добрая половина Парижа судачила о ней как о бесстыжей куртизанке, совратительнице чужих мужей, которые за одну ночь с этой прелестницей готовы расстаться с любыми деньгами, а если таковых не имеется - несут в её дом фамильные драгоценности. Конечно же, никакой куртизанкой она не была - зарабатывать на жизнь продажей собственного тела ей не приходилось, ведь у неё было достаточно денег, которыми она весьма мудро распоряжалась.

Нинон родилась в обеспеченной семье туренского дворянина Генриха де Ланкло, а её мать происходила из древнего орлеанского рода Ракони. Характеры этой супружеской четы были абсолютно несовместимы. Отец проводил время весело и беззаботно, как философ-эпикуреец, не тяготясь моралью и мнением общества. Его жена была женщиной строгих правил. Свою безукоризненную нравственность и религиозность она пыталась вложить в дочь и мечтала, что Нинон, как ласково называли девочку в детстве, посвятит себя служению богу. Только второй монахини не хватало Генриху де Ланкло в доме, и он внушал дочери, что жизнь должна быть наполнена радостью и удовольствием. Да и сама Нинон, видя перед собой пример матери, иссушенной молитвами и постами, решительно последовала по стопам отца.

Музыка, пение, танцы, декламация стали её любимыми «предметами» обучения. Память у неё была изумительной, и учителя называли её «восьмым чудом света». Генрих де Ланкло ввёл дочь в «Дом Эпикура», где царили лёгкие нравы и чувство преклонения перед прекрасным. Нинон как-то сразу затмила всех ярких дам этого салона. Кавалеры наперебой предлагали ай руку и сердце, и тут впервые девушка проявила чисто мужской ум и характер: она не намерена была связывать себя брачными оковами и кому-либо подчиняться даже ради любви. 

«Женщина благоразумная не избирает себе мужа без согласия своего рассудка, как любовника без согласия своего сердца», - такими словами отстаивала Нинон покушение на её свободу, на закабаление собственного «я». Отец мог гордиться своей дочерью.

К сожалению, г-ну де Ланкло не удалось насладиться житейскими успехами своей Нинон, он скончался, когда ей только исполнилось 15 лет. За ним вскоре последовала и мать, моля бога наставить её дорогую девочку на путь истинный. Но если Нинон когда-нибудь и молилась, то вовсе не о том, чтобы Господь создал из неё «честную женщину», нет, она желала быть честным человеком. 

Поэтому после смерти родителей молодая девушка, став полной хозяйкой весьма приличного состояния, оставленного отцом, обладая достаточно твёрдым характером, не растерялась и не стала в панике искать мужа, который взял бы на себя ответственность за неё, а сама поступила как мужчина.

Она обратила деньги отца в «пожизненную ренту», таким образом удвоив их, получая ежегодно 10000 ливров (для сравнения: обычная семья в то время жила на 300 ливров в год). Нинон так ловко экономно вела дела, что всегда имела достаточно сбережений, которыми в последствии поддерживала своих нуждающихся друзей.

У отца она не только научилась разумно управлять деньгами, но и твёрдо усвоила главный урок его жизни: череда отпущенных дней - это время для получения удовольствий и работы над собственным развитием. А девиз эпикурейца: «Не бойся смерти. Покаты жив, её нет. А когда она придёт, тебя уже не будет», который она помнила с детства, стал её жизненным кредо.

Первое, что сделала Нинон, - купила хорошенький домик на улице Турнелль, и через некоторое время апартаменты де Ланкло стали самым модным и престижным салоном столицы Франции. Она была хорошо образовала, знала итальянский и испанский языки, свободно ориентировалась в классической литературе, играла на лютне и клавесине. Кроме того, Нинон была прославлена своими остроумными высказываниями. Рассказывают, что по просьбе Сент-Эвремона она написала свою биографию, умолчав, однако, о своих любовных историях: «Вот мой портрет, но только по пояс». Неудивительно, что в её особняке собирался весь свет Парижа. Буало зачитывал ей сатиры, а Мольер посвящал комедии. Именно здесь он здесь он впервые представил на суд публики и взыскательной Нинон своего «Тартюфа». Аплодисменты приветливой хозяйки были самыми горячими.

Она обладала редким качеством - сразу определяла в человеке талант и умела его поощрять. В благодарность в одной из своих следующих пьес Мольер списал с неё Селимену - героиню «Мизантропа».

Но не только своей любовью к искусству и хорошим писателям и драматургам славилась Нинон. С каждым днём убеждаясь, что философия, когда-то внушаемая покойным отцом, самая приятная и легко применимая к жизни, Нинон всецело отдалась ей, сумев придать своим поступкам, даже самым рискованным, какую-то необыкновенную пристойность. «Скромность везде и во всём, - проповедовала она. - Без этого качества самая красивая женщина возбудит к себе презрение со стороны даже самого снисходительного мужчины».

Её любовников делили на три разряда: тех, кто платил и к коим она была совершенно равнодушна, терпя их лишь до поры до времени, пока они были ей нужны; тех, кого она мучила, и любимчиков. В Париже шептались: «Она сменяет покровителей одного за другим», однако Нинон в интимных связях руководствовалась не корыстью, а чувствами, В её «копилке» в основном были только те мужчины, с которыми она, как настоящая эпикурейка, спала ради наслаждения. Она не торговала своими прелестями ради какой-то мимолётной выгоды, а дарила их тем, кто ей нравился, и мгновенно прерывала связь, как только проходил каприз её тела.

Она была честна с мужчинами не только в постели. Как-то любовник, решивший спасаться от монаршего гнева за границей, принёс любовнице увесистый кошелёк, сказав, что вернётся за ним по возвращении. Вторую половину средств беглец надеялся сохранить у некоего аббата. В итоге несчастный недосчитался денег у святого отца. Расстроенный, он даже не стал обращаться к Нинон. Она сама нашла его и отдала деньги со словами, что если он и потерял своё место в её сердце, то что касается 20000 экю, слава Богу, память относительно этого не изменила ей. Такой же честности она требовала и по отношению к себе.

В те времена было не редкостью, что мужчина жил за счёт любовницы - она могла себе позволить такую прихоть, содержать молодого человека. Однако однажды ночью, предполагая, что Нинон спит, молодой человек украл из её шкатулки сто пистолей, а утром как ни в чём не бывало нежно простился с любовницей. На что она сухо ответила: «Прощайте».

-    Почему? - удивился граф.

-    Ответ в вашем кармане...

Юноша старался оправдаться, но красавица его не слушала. Нинон не могла быть любовницей вора.

Как-то кардинал Ришелье, надумав пополнить свою личную коллекцию победой над молоденькой «королевой Парижа» мадемуазель де Ланкло, и считавший, что покупается всё, прислал ей 50 тысяч франков с целью приобрести её благосклонность. Нинон с негодованием вернула деньги, заявив, что она «отдаётся, но не продаётся».

Противница замужества, считавшая, что «брак и любовь - это дым и пламя», она родила сыновей от разных любовников и отдала детей на воспитание отцам. Не стоит её осуждать. Скорее всего, она это сделала ради пользы детей и их достойного будущего, которое она не могла бы им дать. Бастарды без имени - вот что ждало бы их. А так отцы дали им имя, образование, будущее.

Годы не оказывали на Нинон разрушительного влияния. В 50 лет она была так же свежа и хороша, как и в 25... Природа словно бы законсервировала её, ни единой морщинкой не испортив лица, ни единой сединкой - пышных волос. Тем же, кто пытался выведать секрет её неувядающей молодости, она честно показывала кусок замши и кипячёную воду, приговаривая: «Вот моя косметика!» Конечно же, ей не верили, и поговаривали, что причиной молодости стал визит некоего старца, подарившего Нинон секрет её сохранения.

Одиночество не страшило её и в 70 лет: большинство любовников стали верными друзьями и не забывали свою подругу. Нинон по-прежнему была в центре внимания и обрастала новыми знакомыми. Однажды в её доме читал свои первые стихи 10-летний Мари Франсуа Аруэ. Наблюдательная Нинон безошибочно определила в нём незаурядный талант и личность. В своём завещании она оставила мальчику две тысячи франков для покупки книг. Он вырос и стал прославленным философом и писателем, известным всему миру под псевдонимом Вольтер, и навсегда сохранил в душе добрые воспоминания о женщине, которую называл не иначе, как «моя красивая тётя». Её жизнь оборвалась на 90-м году. Женщина ушла тихо в собственной постели.