Владимир Маяковский: хулиган с большой душой

Образ поэта - блуза свободного покроя с шёлковым шнуром-поясом, широкополая фетровая шляпа и большой атласный бант на шее - вызывал у публики крайне возмущённую реакцию. В России начала XX века одежду жёлтого цвета мужчины не носили, поэтому жёлтая кофта удостаивалась внимания со стороны всех окружающих и даже стала частью многочисленных заметок в прессе. Но Маяковский выбрал этот образ не потому, что хотел выглядеть богемно, а потому, что у него просто не было средств на покупку хорошей одежды. «Костюмов у меня не было никогда, - вспоминал сам поэт. - Были две блузы - гнуснейшего вида. Испытанный способ - украшаться галстуком. Нет денег. Взял у сестры кусок ленты. Обвязался. Фурор».

Гнев публики вызывали и выступления поэта. Так Маяковский перед сотнями петербуржцев обругал Байрона, Пушкина и Достоевского и агитировал «сбросить их с парохода современности». Разразился настоящий скандал! Зрители полезли на сцену, чтобы стащить оттуда поэта. Выступление было прервано. После этого случая журналисты в газетах называли Маяковского нахалом и грубияном, но всё равно поэт уже был замечен публикой. Собственно, это море свиста и негодования и было не только ожидаемой, но и желанной реакцией на творчество, этакой «шоковой терапией».

Как-то раз он вышел на эстраду «читать свои вирши публике, собравшейся потешиться им: вышел, засунув руки в карманы штанов, с папиросой, зажатой в углу презрительно искривлённого рта. Он высок ростом, статен и силён на вид, черты его лица резки и крупны, он читает, то усиливая голос до рёва, то лениво бормоча себе под нос:

А окончив читать, обращается к публике уже с прозаической речью: «Желающие получить в морду благоволят становиться в очередь».

Необычный внешний вид и грубые выходки были непонятны и раздражали. Но Маяковский не был груб, как это казалось многим. Ранние его произведения трагичны, чувственны и нежны. Вспомните хотя бы «Если звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно» или «Хорошее отношение к лошадям»: 

Современники рассказывали, что поэт всегда носил с собой в кармане пиджака кусок мыла и предпочитал ни с кем не здороваться за руку. Если же это случалось, он старался как можно быстрее вымыть руки, боясь инфекций: его отец умер от заражения крови, и это наложило огромный отпечаток на всю жизнь Маяковского.

Чистоплотность и мнительность Маяковского доходили до болезненности, до откровенного невроза. Он старался не пользоваться общественным транспортом, потому что там пришлось бы прикасаться к поручням, которые трогали другие люди. Поэтому ходил пешком. Любая царапина приводила его в состояние паники - нужно было срочно мазаться йодом. В его доме этажом ниже жил венеролог - и Маяковский боялся трогать перила лестницы, и всех знакомых предупреждал, чтоб они этого не делали. Брал с собой в поездки резиновый таз и купался в нём, установив посреди гостиничного номера. Когда горничная предложила ему искупаться в море (а дело было в Сочи), Маяковский улыбнулся и сказал, что море грязное.

Пожалуй, нет ни одного поэта, художника или музыканта, чья личная жизнь не становилась бы предметом смакования у большого количества современников и потомков. Владимир Маяковский в этом ряду - фигура особой величины. 

В его жизни было много женщин: Мария Денисова, Элли Джонс, которая родила ему дочь, Татьяна Яковлева, Вероника Полонская... 

Их имена несправедливо отходят на второй план, выпуская вперёд Лилю Брик. Но ведь именно все вместе они послужили той музой, которая вдохновила поэта на создание прекрасных стихов.

По общепринятой версии, у Маяковского была только одна любовь - Лиля Брик, а все остальные женщины - это лишь попытка избавиться от временами становящихся невыносимыми чувств к ней.

Кто не знает, Лиля Брик, Лилечка, которой Маяковский посвящал стихи и по которой сходил с ума, была замужем, но её это не остановило, и они стали жить втроём - Ося, Лиля Брик и Маяковский. Ситуация для многих неприемлемая, не понятная и для нынешнего времени, а тогда вызывала фурор не меньший, чем жёлтая рубаха поэта. Любила ли Лиля поэта?

В 70-х годах по Москве ходила по рукам рукопись под названием: «Я обвиняю», приписываемая Ярославу Смелякову, и вот что в ней было написано о «любви» Маяковского к Лиле Брик: «Странной до ужаса была эта любовь поэта и все взаимоотношения с обоими Бриками... Много раз спрашивал я об этом родных Маяковского - его мать, сестёр, и всегда получал один и тот же ответ:

-    Он был молод, неопытен, честен. Только что пережил несчастную любовь к Марии Денисовой (именно ей посвящена поэма «Облако в штанах»). А тут появилась Лиля Брик. Она была старше летами и опытнее в жизни. Приласкала его, а он за ласку готов был отдать всё. И действительно отдал. А они, Брики, так крепко взяли его в свои руки, что потом, как ни пытался он вырваться, это ему не удавалось. Вполне естественно, что у Маяковского могли появиться новые увлечения, и они, конечно, появились. Лавинская, близко знавшая как Маяковского, так и Бриков, рассказывает: в 1927 году стало известно, что Маяковский собирается жениться на одной девушке и что это очень беспокоит Л. Брик: «...Лилия ходила расстроенная, злая... Она говорила, что он, Маяковский, по существу ей не нужен, он всегда невероятно скучен, исключая время, когда читает стихи. - Но я не могу допустить, чтобы Володя ушёл в какой-то другой дом, да ему самому это не нужно...» Отпустить Маяковского Лиле Брик не позволяло ни женское тщеславие, любовь поэта-гиганта тешила её самолюбие, ни материальная корысть. Маяковский на свои немалые гонорары содержал не только свою мать и сестёр, но и Бриков, привозя им из заграничных гастролей не только мелкие безделушки и одежду. В Париже он купил машину, на которой впоследствии рассекала «муза». Понятно, что упустить его Брики не могли. Именно поэтому она следила за ним даже за границей через сестру и знакомых и как же была потрясена известием о том, что Маяковский встретил в Париже новую любовь и собирается жениться. «Вот теперь ты меня по-настоящему предал», - сказала она, узнав об отношениях с 22-летней Татьяной Яковлевой, одной из самых ярких манекенщиц модного дома Шанель.

Уезжая из Парижа в конце апреля 1929 года, Маяковский весь немалый гонорар за парижские выступления положил в банк на счёт знаменитой во Франции оранжереи с одним единственным условием: еженедельно посылать цветы любимой женщине. Больше они не встречались. Татьяна не захотела ехать в большевистскую Россию, а Маяковского, не без помощи Бриков, за границу не выпускали.

Неожиданно опалившая, но так и не состоявшаяся любовь оставила творцу тайную печаль. Нам - пронзительное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой», где есть и такие строчки:

А ей остались цветы «От Маяковского». Каждую неделю Татьяна Алексеевна получала букет красивых цветов - парижская фирма неукоснительно выполняла условия договора, невзирая на погоду и время года. Через год поэта не стало, но курьеры продолжали работать даже во время Второй мировой войны. В оккупированном немцами Париже Яковлева выжила только потому, что продавала на бульваре свои роскошные букеты. Если каждый цветок был словом «боготворю», то многолетнее признание в любви Маяковского спасло её от голодной смерти.

В 1901 году, когда Маяковские плыли на пароходе из Батуми в Сухуми, маленький Володя заинтересовался маяком, устройство которого ему пояснили взрослые. Товарищи по гимназии тоже звали его Маяком. Даже спустя много лет, после его трагической гибели, о поэте не забывали, открывая ему памятники, ставя спектакли по его пьесам, а родители читали своим маленьким детям его стихи. Писали, что в 60-х годах наш атлет Юрий Власов, всякий раз подходя к штанге, шептал над ней какую-то молитву. Так, во всяком случае, писали иностранные корреспонденты. Много лет спустя Власов признался, что это была не молитва, а стихи Маяковского: