Луиза Вебер: королева канкана

Французы говорят: «Кто был в Париже и не посетил Мулен Руж, тот не сможет до конца понять, что же такое Париж». Мулен Руж - часть истории Парижа, символ сбывшихся и несбывшихся надежд, разбитых и соединившихся сердец, творчества и порока, красоты и безобразия.

Самый высокий холм Парижа - Монмартр, до середины XIX века был известен своими виноградниками и мельницами. Ныне на Монмартре осталась только одна, но зато самая узнаваемая - Красная мельница - «Мулен Руж», известное на весь мир кабаре с феерическим танцевальным шоу. Как утверждают французы, настоящий канкан можно увидеть только в «Мулен Руж». Ровно 8 минут под озорную музыку Оффенбаха девушки дразнят зрителей, приподнимая юбки всё выше и выше, обнажая ножки в чёрных чулках и красных подвязках, падая одна за другой на пол в шпагат...

Этот танец и сегодня вызывает двойственное чувство, а представьте, что творилось тогда, в 1890 году, когда девушки впервые представили на сцене «Мулен Руж» сие действо. Канкан (с французского «шум и гам») по тем временам был просто непристойным танцем, безудержной «пляской разврата». Но запретное манит. Париж был буквально весь охвачен неистовостью канкана! Имена дам, которые лихо отплясывали на сцене, знали лучше, чем имена политиков. «Мулен Руж» быстро приобрёл репутацию места, где мужчины могут посмотреть на молодых парижанок, чьи уникальные и изумительные движения были такими же гибкими, как и их нравственность. На самом деле канкан впервые начали отплясывать намного раньше - в 1830 году. Говорят, что несколько молодых парижанок решили порадовать себя праздником прихода осени, а заодно молодым вином и, конечно же, танцами. В самый разгар веселья девушки начали раздеваться. Поклонники тут же водрузили красавиц на стол, и они, не растерявшись, сделали пару-тройку взмахов ногами, приподняв юбки. Чуть позже компания в полиции утверждала, что это была всего лишь лёгкая импровизация, то есть обычная французская кадриль. Очень фривольная кадриль. Каким мужеством и нахальством надо было обладать, чтобы вывести это действо на сцены Монмартра пред очи публики!

 

Ей было 19 лет, когда она стала звездой нового кабаре «Мулен Руж». Как и все работницы заведения, она получила кличку, Ла Гулю, что в переводе означает «обжора». Девица была настолько прожорлива, что после представления обходила столики - доедала и допивала то, что осталось от клиентов. Однако завсегдатаев заведения привлекал не только её аппетит.

Настоящее имя Ла Гулю - Луиза Вебер. Она родилась в бедной еврейской семье и с самого детства помогала матери работать в прачечной. Одной из забав девочки было примерять дорогую одежду клиентов и представлять себя танцовщицей. Достигнув 16 лет, когда она сама могла распоряжаться своей жизнью, стала посещать танцхоллы, где вскоре обратили внимание и на её умение танцевать, и на дерзкое поведение. Так она стала выступать в небольших кабаках. В конце концов, её заметили и пригласили в только что открывшийся кабаре «Мулен Руж».

Партнёр по танцам (он же и учитель), носивший кличку Валентин Бескостный, с первого же взгляда оценил её талант, опекал, учил, руководил, и они являли собой неординарную пару. Он - длинная разболтанная кукла с неизменным цилиндром, надвинутым на лоб, с костлявым, мрачным рябым лицом, большими руками, длинными ногами, - слегка откинув назад своё прямое тело, сливался в танце с партнёршей. Она с маленьким ртом, небольшими холодными голубыми глазами с металлическим блеском, орлиным носиком, белой кожей и пучком каштановых волос на макушке, в платье для танцев с глубоким декольте, обнажавшим на всеобщее обозрение её грудь, в жизни грубая и вульгарная, совершенно преображалась в танце, в своих бесподобных импровизациях - это уже не была танцовщица, это был сам танец.

Одержимая демоном ритма, она бесновалась, не обращая никакого внимания на задыхавшихся от волнения мужчин, презирая их. Десять, двадцать, сто человек жадно следят за исступлённой, завораживающей игрой стройных ног - они расходятся, сходятся, всё время давая надежду и лишая её, показывая и снова пряча кусочек обнажённого тела, разжигая страсти и тут же разочаровывая, доводя до предела, - и так до последних аккордов музыки, которыми под гром аплодисментов заканчивается этот непристойный танец. Ла Гулю, самоуверенная, гордая, даже не поклонившись публике, исчезает, и её провожают голодные глаза сотен мужчин. Именно она придумала новый вид канкана. Высоко задирала ногу, хватала её за пятку, а потом с диким криком падала на пол на шпагат. Она задорно танцевала, бессовестно обнажая тонкие изящные ноги и дарила улыбки публике. Не влюбиться в эту бестию было невозможно. И совсем скоро её признали лучшей танцовщицей Франции, символ канкана и «Мулен Руж», королевой Монмартра.

Сохранилась легенда, что когда в 1890 году Его высочество Принц Уэльский, будущий король Эдуард VII, был проездом в Париже, он не преминул заказать себе столик в «Мулен Руж», чтобы посмотреть, что же это за кадриль, слух о которой пронёсся далеко за Ла-Маншем. Ла Гулю, узнав принца, без всяких колебаний крикнула: «О, Гальский, с тебя шампанское!» Надо сказать, чопорные англичане долго не принимали этот танец. Лишь в 80-е годы прошлого века королева английская посетила это шоу. Как меняются времена!

Ярым поклонником танцовщиц и завсегдатаем знаменитого на весь Париж кабаре был художник Анри Лотрек. Ла Гулю он посвятил свои лучшие картины «Танец в «Мулен Руж»» и «Ла Гулю, входящая в «Мулен Руж»». Картины великого живописца Тулуз-Лотрека сейчас оценены в миллионы долларов. Но не это главное. Именно благодаря ему Ла Гулю и другие женщины Мулен Руж обрели шанс на бессмертие в стенах лучших музеев мира.

Она была не только самой популярной танцовщицей кабаре, но и, конечно же, самой высокооплачиваемой - по договору ей платили 3750 франков в неделю. Но Ла Гулю, эта яркая девочка, быстро утратила свежесть и хорошую фигуру. Безудержный аппетит, который когда-то так восхищал её поклонников, её же и подвёл - склонная к обжорству женщина так располнела, что от милой пышечки с Монмартра не осталось ничего. Она стала уродлива, «до того толста, писали, что на ней трещало трико». К тому же её испортил успех: она капризничала, считая, что ей всё позволено; товарки её не любили и откровенно насмехались над ней. Как-то вечером, совершенно пьяная, она неловко повернулась и рухнула на пол. Публика её освистала; радуясь предлогу избавиться от неё, Ла Гулю уволили, поскольку она перестала приносить доход. Но у неё были сбережения и, покинув Мулен Руж, она вложила большую часть своих капиталов в ярмарочные балаганы. В костюме, шитом мишурой, напоминавшем восточный, в обществе 5-6 танцовщиц, она исполняла танец живота, который весьма мягко именовала «египетским танцем», но суть этого танца, как заметил один репортёр, «был выражен достаточно ясно». Яркая слава Монмартра, хотя и продолжала существовать, но угасала. Однажды какой-то элегантный господин у балагана Ла Гулю воскликнул: «Не повезло! Вчера во время танца вдруг оголилась её ляжка!» Как это обидно звучало после тех воплей: «Выше! Ла Гулю! Выше!», которые некогда гремели в «Мулен Руж».

Она ещё раз попыталась быть на плаву, когда стала укротительницей зверей, купив двух пантер, четырёх старых и хилых львов, гиену и меланхоличного медведя. Эти животные, хотя она кормила их плохо, сожрали всё, что осталось от её сбережений. К тому же один из хищников во время ярмарки в Руане оторвал руку ребёнку. Лишившись последнего зверя, Ла Гулю окончательно осталась не у дел. Дойдя до крайней степени нищеты, она вернулась на Монмартр и там, одетая в лохмотья, торговала у входа в ночные кабаки и у «Мулен Руж» цветами, конфетами, апельсинами. И пила. «Это жизнь моя плохая, - жаловалась она, - а сама я хорошая». 

В 1914 году Жуаян - торговец картинами, устроив большую ретроспективную выставку Лотрека, решил пригласить туда Ла Гулю. Он думал, что его выдумка будет иметь успех. «Но, - писал он, - увидев эту бесформенную тушу - не женщина, а какой-то бегемот! - которая почти не помнила художника, называла его Тудузом, путая его с пошлым портретистом, я понял, что придётся отказаться от мысли воскресить прошлое. Не всё можно воскресить через 20 лет».

Оставались последние ступеньки: прислуга в публичном доме, тряпичница... Она жила в своём фургончике с собакой Риголо, последним и единственным её утешением. От прошлой жизни сохранился только кружевной лоскут, обрывок пенящейся юбки, которым она «украсила серое от пыли окошечко». Луиза Вебер по прозвищу Обжора умерла в больнице в конце января 1929 года.

Но Ла Гулю не заслуживала забвения хотя бы потому, что одной из первых начала танцевать канкан и прославила кабаре «Мулен Руж», прошедшее путь от неофициального борделя до всемирно известного мюзик-холла. В 1990 году её останки по постановлению тогдашнего мэра Парижа Жака Ширака были с большой помпой перезахоронены на кладбище Монмартр.